Возвращая забытые имена.

Ольга Александровна Гончарова
журналист, поэтесса,
уроженка Брянской области.

Среди сплошного
изуверства,
когда рассудок терпит крах,
нерассуждающее сердце
еще упрямей ждет добра.
Нерассуждающая плоть
еще отчаяннее верит.
И всем смертям, и всем
потерям
той веры не перебороть.
Сквозь душный жар ее
проносим,
сквозь цепенящий лед
греха.
Так индевеющая озимь
уходит с верой под снега.

***
Зачем я воздух сотрясаю,
зачем над рифмой ворожу?
Ведь все сказал Первоисаия,
как я вовеки не скажу.
И горький мед Екклесиаста
мои печали воплотил.
Зачем же мучиться напрасно,
растрачивая столько сил?
Но снова тайная тревога
охватывает ввечеру.
Душа, окликнутая Богом,
дрожит, как факел на ветру.
И факел этот - видишь, Господи?-
такой, как все Твои дары:
чем ярче он, тем больше копоти
и тем быстрее догорит...
А он уже едва мерцает,
а он почти уже погас.
И не поможет тут Исаия,
и не спасет Екклесиаст.

***
Спасибо, Господи, за голову,
за тягу жить умом своим,
не поклоняться факту голому,
провидя вечное за ним.
Благодарю за дар единственный,
что всех иных даров ценней,
искать не выгоду, а истину
и всюду следовать за ней.
Твой дар, а не мои чудачества
уберегли в конце концов
от власти и скоробогачества -
ловушек верных для глупцов.
Когда повальным помешательством
так многие омрачены,
гляжу брезгливо на стяжателей,
на бой за деньги и чины.
И пусть не скатертью дорога,
и крест тяжел, и век крутой,
благодарю за трезвость строгую
средь опьяненных суетой.

Ах, этот странствующий город!
Зачем в сумятице земной
его библейский древний морок
повсюду тянется за мной?
И даже здесь, в родной деревне,
где правит бал хмельной кураж,
воздвигся он стеною древней,
как обольстительный мираж.
А над стеной, над зыбкой гранью,
еще почти неразличим, тот,
уготованный к закланью,
взывает: «О Ершалаим...»
О морок Иерусалима,
нечистых сребреников звон!
Теперь в краю моем родимом
ты слышишься со всех сторон.
Вещает сердце: дело плохо.
И поздно начинать мольбу:
кочующая тень Голгофы
накрыла каждую судьбу
Представители Брянского землячества "Пересвет" встретились с дочерью Ольги Александровны -с Натальей Николаевной Гончаровой, преподавателем кафедры антропологии МГУ им.М.В.Ломоносова. Наталья Николаевна рассказала о жизненном пути, творчестве своей матери.
Родилась Ольга Александровна в 1937 году в селе Дегтяревка Мглинского (ныне - Суражского) района Брянской области. В 1952 году закончила семь классов Дегтяревской школы, это был первый послевоенный выпуск. Вскоре после этого она уехала на Урал, учиться горному делу и поступила в техникум, по окончании которого должна была приобрести профессию маркшейдера*
Горное дело и геологоразведка привлекали романтическую натуру О.А. Гончаровой, всегда любившей путешествия и не боявшейся тяжелой экспедиционной работы. Однако по состоянию здоровья она вынуждена была оставить свою мечту и уехать в более теплые регионы тогдашнего СССР. О.А. Гончарова оказалась в Грузии, где начала работу на заводе и одновременно училась в школе рабочей молодежи.
К этому периоду относятся ее первые литературные опыты, как в стихах, так и в прозе. Время жизни в Грузии было чрезвычайно важно для становления О.А. Гончаровой как писателя, потому что именно там она начала заниматься в литературной студии и встретила людей, по-настоящему оценивших ее первые еще неумелые, но искренние и талантливые стихи. Там же О.А. Гончарова начала переводить произведения грузинских поэтов, набираясь не только жизненного, но и литературного опыта, оттачивая мастерство и язык. Любовь к Грузии, к ее поэтическому наследию О.А. Гончарова пронесла через всю жизнь.
После окончания школы О.А. Гончарова, ободряемая педагогами литературной студии, подала документы на факультет журналистики МГУ им. Ломоносова. Благодаря своему таланту, она успешно прошла все этапы творческого конкурса и стала студенткой ведущего ВУЗа страны.
После окончания факультета журналистики О.А. Гончарова долгое время работала в Ярославле, в Верхне-Волжском книжном издательстве, затем на кафедре философии Ярославского университета. Там же, в Ярославле, вышел первый сборник стихов «Семь камушков». Затем были публикации стихов и прозы в различных «толстых» журналах - «Волга», «Нева», в газетах, выступления на радио и т.д.
В 80-е годы в Приокском книжном издательстве вышла повесть «Потревоженный», а в 2002 году вышла еще одна книга стихов «Иная музыка». Последние годы жизни О.А.Гончарова провела на родной брянской земле. Работала в Брянске, а после выхода на пенсию большую часть времени проводила в родном селе, стремясь к уединению и тишине, убегая от городской суеты.
К сожалению, не все творческое наследие О.А. Гончаровой издано, она ушла из жизни довольно рано, в 2004 году в возрасте 67 лет, но и те немногие публикации, которые доступны читателю, свидетельствуют о ее ярком таланте, самобытном языке и большом философском опыте осмысления окружающей действительности.

[*] Маркшейдер - горный инженер или техник, специалист по проведению пространственно-геометрических измерений в недрах земли и на соответствующих участках её поверхности с последующим отображением результатов измерений на планах, картах и разрезах при горных и геолого-разведочных работах.


В единоборстве с василиском
во всю огромную страну
мои друзья идеалисты
ведут неравную войну.
У них ни связей, ни подмоги,
ни партий, ни масонских лож.
И не кричат они о Боге,
а просто не приемлют ложь.
И хоть любого взглядом мглистым
убить способен василиск,
мои друзья идеалисты
пока что не перевелись.
Среди торгующих во храме,
среди счастливцев налитых
они по меньшей мере странны,
но страшно было бы без них.
И если теплится в народе
идея братства и любви,
ее ростки живые всходят
на этой праведной крови.

***
Обмелела река языка,
заболела со всею природой.
Сквернословия мутные воды
подмешались в исток родника.
И пока пол-России со страстью
власть бездарнейшую костерит,
канцелярское воинство власти
нарабатывает канцелярит.
Но лютее, чем древний монгол,
навалилось на русское слово
чужебесие черни торговой,
чуждой речи невнятный глагол.
Расширяется мутный поток:
наши речи шуршат целлофаном.
А тем временем даже с экрана
нецензурный звучит говорок.
Не на годы, увы, на века
замутилась река языка.

***
Сад одичавший глядится в забитые ставни.
Стежки-дорожки былые позарастали.
Но не травой-муравой и пока что не мохом:
позарастали крапивой и чертополохом.
А ведь недавно какая здесь рожь колосилась!
Что за враги по родимой земле прокатились?
Ребра стропил под разворованной крышей...
Этот пейзаж примелькавшийся скоро возненавижу.
Край мой, обобранный сворою хищных Батыев,
сам ты взлелеял лбы их чугунно-литые,
сам, воспевая привычное дело страданья,
лучших сынов своих отдал на поруганье.
А всколыхнешься, пресытясь терпением долгим,
не упасут мародеров ни «Мерседесы», ни «Волги».
Нет, не укроют воров ни столицы, ни заграницы:
много нас всюду, кто издавна знает их в лица.
Вот почему у желтеющей этой березы
сердце мое тяжелеет предчувствием грозным.

Made on
Tilda