Ю.И.Кравцов

 

АЛЕШКИНО СОЛНЦЕ

 

Скучая по теплу и по весне

Среди пурги,

Деревьев полусонных,

Сын посадил в горшочке на окне

Любимца лета знойного –

Подсолнух.

 

Садился на окно,

Как на леток,

Снежинок рой,

На стекла налипая,

А сквозь январь

Проклюнулся росток,

И прописалась к нам душа живая.

 

Подсолнух быстро,

Как бамбук, растет,

Вот и цветок зажегся лепестками.

И сын улыбкой радостной цветет

От чуда,

Сотворенного руками.

 

То ласково потрогает листы,

То к золотому кругу прикоснется.

И стало в доме больше теплоты

От яркого Алешкиного солнца.

 

ЖЕНСКИЕ РУКИ

 

Есть руки, что всегда сверкают,

В салонах бывшие не раз.

Меня же больше привлекают

Простые руки, без прикрас.

 

На них приметы русской доли,

И счастья и невзгод следы.

Морщинки, трещинки, мозоли

От ветра, зноя и воды.

 

На них рубцы и даже шрамы,

И нежности и ласки свет…

Все чаще вижу руки мамы

Перед собой на склоне лет.

 

 

МАТЕРИНСКИЙ КРЕСТ

 

В нашем доме не было достатка –

Шестеро сидело по углам.

И для всех был угощеньем сладким

Черный хлеб с надеждой пополам.

 

А когда мы в город уезжали,

То, простясь, протягивала мать

Узелок, где хлеб и соль лежали,

Что могла она в дорогу дать?

 

У ворот стояла и грустила

Молчаливой ивой над рекой

И украдкой нас  вослед крестила

Доброю обветренной рукой.

 

Верю: даже в схватке рукопашной

Непременно этот крест спасет.

Нам на свете ничего не страшно,

Если мама на земле живет…

 

 

ЦЕРКОВЬ

 

Звоня с бугра семью колоколами,

И в день ненастный, и в погожий день

Она владела речкой и полями,

И избами окрестных деревень.

 

Владела небом,

Но пришла эпоха,

Когда хотели ею завладеть,

И падала, и падала со вздохом

Колоколов низвергнутая медь.

 

И то ли от проклятий,

То ль от сглаза.

Старух, глядевших вверх со всех сторон,

Упал с последним колоколом разом

Мужик, что погубил червонный звон.

 

«Отец, спаси!

Я жить хочу…

Я молод…» -

Он умолял, глотая горечь слез.

И гнал коня отец в ближайший город,

Но до больницы сына не довез…

 

ИЮНЬ

 

По некошеному лугу

Бродит солнечный июнь

И пленит мою округу

Перебором чутких струн.

 

Ни волненья, ни тревоги,

Только синь да ветерок.

Только резвый, тонконогий

В сочных травах стригунок.

 

И тебя представить просто

В ярком платье, налегке.

И цветов лиловый остров

Ты несешь в своем венке!

 

ЗА ХЛЕБОМ

 

«Хлеб привезли!

Эй, бабоньки, не медли!» -

На улице послышалось, и вот

В домах скрипят,

Поют дверные петли,

И в магазин торопится народ.

 

И тишины в селе как не бывало,

Здесь хлеб в три дня

Привозят только раз.

Не зря авоськи, сумки и чувалы

Крестьяне наполняют про запас.

 

Бурлит, клокочет очередь.

Старухи,

На лоб надвинув темные платки,

Берут хлеба, трясущиеся руки

Развязывают долго узелки.

 

В глазах у вдов

След неумолчной боли,

Полынный берег в них и лебеда…

Они всю жизнь заботились о поле,

Но досыта не ели никогда.

 

 

РУССКИЕ ПЕЧИ

 

О Русь! Какие были сечи,

Пожары, крики, топот ног…

А после только печи, печи

Торчали мрачно вдоль дорог.

 

И все ж, какая б ни случалась

Беда, но после свиста стрел

Сюда сходились, возвращались

Все те, кто в битвах уцелел.

 

А ныне что по малым селам

Стряслось? Хоть нет войны давно,

Но сколько крепких и веселых

В России изб разорено.

 

И не теплом, не духом блинным,

И не дымком, в конце концов,

А пахнут печи мокрой глиной,

Давно забыв своих жильцов…

 

 

 

НАЧАЛЬНИК АЭРОПОРТА

                      И.З. Ковярову

 

Аэропорт – название одно.

Калитка, домик да шатер кленовый,

У взлетной полосы видны  в окно

Детей ватага, лошади, коровы.

 

Начальник ждет с травинкою в зубах,

Полузабытый добровольный узник,

Зато с какой он радостью в глазах

Встречать выходит каждый «кукурузник».

 

Всю жизнь душой тянулся в небеса,

Всю жизнь пилотом стать ему мечталось,

Но не сбылось…

Лишь эта полоса –

Посадочная, взлетная осталась.

 

Но все равно, когда напор винта

Его фуражку синюю сдувает,

Не самолет – Захарыча мечта

На крыльях в небо юности взлетает!

ПОПУТЧИЦА

 

- Куда идешь, бабуля?

- В Чухраи.

- А это где?

- Да тута недалече,

Через леса, лежневку и ручьи,

От красной Слободы

Дойдешь под вечер.

 

Идем тропой песчаной – и молчок.

Бью комаров – совсем не до беседы.

Мужской пиджак на ней и рюкзачок,

На босу ногу старенькие кеды.

 

Глаза, как бор, спокойны, зелены.

Лицо ее года избороздили.

- Мы здесь живем,

Во времена войны

В такую глушь враги не доходили.

 

- А чем живете?

- Мы на всем своем.

Пока при силе и дела неплохи:

Печем хлебы и ягоду берем,

И молимся, чтоб выросли картохи.

 

Опять ни слова.

Позже я спросил:

- Ну, если жить вам тяжело на свете,

То разве мало места на Руси?

И почему не приютят вас дети?

 

Прислушалась к напеву соловьев.

- Пускай отсюда  я  уеду, милый,

Но как же обойдусь без Чухраев?..

В них жизнь прошла,

В них родичей могилы…

 

БАБА ПОЛЯ

 

Покидала родное гнездовье,

Постарев, жить одна не могла,

Немудреную утварь с любовью

По соседям она раздала.

 

Покатились горючие слезы

По щекам бабы Поли в тот миг,

Знала: больше не видеть березы,

И ручья, и травы возле них.

 

Увезли в сторону городскую,

В тесноту, духоту и бетон.

Часто там, по деревне тоскуя,

Выходила она на балкон.

 

Умирая зимою, без солнца,

Увидала свой дом и цветы,

И еще из родного колодца

Попросила у дочки воды.

«КУКУШКА»

 

По лесной, по клюквенной сторонке

Пролегла сквозь травы колея.

От Суземки и до Бороденки

Мчит «кукушка» ранняя моя.

 

Необычен путь и поезд этот.

Два вагона в нем и тепловоз.

Здесь по окнам хлещет море веток

Ив, рябин, черемух и берез.

 

Можно здесь на каждом полустанке

Выйти из июньской духоты

На простор, и тут же, на стоянке,

Зачерпнуть колодезной воды

 

Пить с ведерка и не торопиться

У колодца, зная  наперед,

Что по-матерински проводница

Вновь тебя с подножки позовет.

 

Снова лес в окошках покачнется,

Снова все куда-то поплывет:

Сосняки, черемухи, колодцы

И простой на станции народ.

 

СТАРЫЙ САД

 

Со всех сторон он травами зарос,

В нем тишину никто не нарушает

И вместе с монотонной песней ос

Уже который август провожает.

 

Не тронут урожай который год

И позабылась бабушка Петровна,

Что ставила на раскаленный под

С подвяленными грушами жаровню.

 

И разносился крепкий аромат

По горнице, по чердаку, по сеням,

И жизнь казалась легкой, без утрат,

Без предстоящих нервных потрясений.

 

И вот я здесь.

Прошли десятки лет.

С янтарных груш сдуваю ос беспечно.

И хрустнул в рамке под ногой портрет…

На нем Петровна в платье подвенечном.

                  

СРЕДИ ЛЮДЕЙ

 

Вокруг него спешили, уезжали,

Устраивали жизни, кто как мог,

А он сидел спокойно на вокзале,

Сидел один,

Без дома и без ног.

 

Здесь, на скамейке жесткой,

Ставшей домом,

Безрадостные ночи коротал.

Среди людей случайных, незнакомых

Он для души спасенье обретал.

 

И вот квартиру в новом доме дали.

Свой угол есть теперь у старика…

Но все равно встречаю на вокзале

В толпе

Среди людей фронтовика…